«Я верю в Америку» - такими словами
начинается первая часть трилогии «Крестный отец». И этими же словами
можно охарактеризовать этот фильм. Америка - великая страна, давшая
когда-то приют тысячам итальянцев и сицилийцев. Чтобы понять фильм,
нужно представить себе, что будет, если смешать американские законы с
итальянским темпераментом.
Этим
людям не так-то просто разобраться, где их родина - здесь, в США, или
там, за океаном, откуда они пытаются забрать все, что возможно, в свою
новую американскую жизнь, превращая Америку в Сицилию, что у них
неплохо получается. Гангстерская тема при всей ее значительности и
первостепенности, однако, в этом фильме далеко не единственная и не
главная. Действительно, жанр фильма вроде бы должен диктовать свое, да
и что зритель может извлечь из эпоса, воспевающего бандитский стиль
жизни? Пожалуй, главной чертой фильма является его человечность,
какая-то неизбывная тяга к простым и добрым отношениям. «Я не помню,
когда ты приглашал меня домой на чашку кофе», - говорит дон Карлеоне, и
в его словах слышится тоска по той жизни, в которой чашка кофе - просто
чашка кофе, не более того. Но беда как раз в том, что для него не то
что чашка кофе, но и свадьба дочери, с которой начинается фильм, -
набор условностей и обязанностей по отношению к своим крестным детям.
На этой настоящей итальянской свадьбе с итальянскими частушками и
итальянской музыкой нет врагов, все танцуют и поют, все поднимают
бокалы, наступает перемирие между кланами, как во время Олимпийских
игр. И в этом первая закономерность фильма - тот, кто казался еще пять
минут назад одним из ближайших друзей, становится предателем, наносит
удар в спину. К счастью, почти всегда спина бывает прикрыта теми, кто
все же рядом - семьей в ее широком, итальянском понимании. Семья в
фильме - главная ценность, но и яблоко раздора. Старый дон потом
признается своему любимому сыну Майклу, что он всю жизнь пытался
сохранять и охранять семью, а сам Майкл, пока еще в военной форме,
говорит своей будущей жене: «Это моя семья, но не я сам». Майкл,
главный герой трилогии, в начале действительно пытается оградиться от
всего того плохого, что включает в себя участие в семейных делах,
потому он уходит на войну, а затем, придя с нее героем, не спешит войти
в дела. Он знает, что скрывается под сводами фамильного дома - то, что
сам старый дон Карлеоне называет своими словами: «Мы не убийцы, хотя
так полагают многие». Главные
герои фильма, мягко сказать, не праведники, но к ним проникаешься
чем-то средним между уважением и любовью. При этом режиссер делает все
возможное, чтобы фильм не превратился в апологию мафии. Копполе как-то
удается балансировать между внутренним миром героев и внешней канвой
фильма, где удавки, пистолеты и прочие итальянские страсти выходят на
первый план. Эти самые итальянские страсти, они не только в
перестрелках и убийствах, они, как и любые страсти, в человеческих
отношениях и типах. Разумеется, самый безупречный - старый дон
Карлеоне. В неизбывной грусти его глаз есть что-то такое, что ставит
его выше всех тех отношений, которыми он окружен. Нет, он ими не
тяготится, он просто внутренне выше, благороднее всего того, что его
окружает, а распоряжения убить или запугать он отдает лишь в силу общей
греховности мира, а отнюдь не от страсти к убийству. Его дети
совершенно непохожи друг на друга и на отца. Старший из них, Сонни, как
овчарка, охраняет семью и все, что с ней связано, оттого, кстати, и
погибает. Он не мыслит себя вне семьи. Семья - священна, семья - это
нечто большее, чем папа-мама-я, это святыня, к которой относятся с тем
почитанием, которое можно найти, видимо, лишь у итальянцев. Именно
поэтому средний брат - Фредди - оказывается изгоем. Он никогда не
относился к интересам семьи достаточно серьезно. Он видел в семье лишь
источник дохода, а потому, уже, правда, во второй части фильма, он
предает семью, за что Майк вынужден его убить. Пожалуй, единственное
чувство, которое ценится главными героями, - верность. Верность своей
семье и своим принципам. Совершенным образцом в этом отношении
выступает главный герой - Майкл Карлеоне, роль которого исполняет Аль
Пачино. Как мастерски играет Пачино, так мастерски выстраивает его
образ режиссер. Уже в первой части фильма перед нами человек, который
внутренне разрывается между верностью принципам и внутренним осознанием
ложности этих принципов. Что мешает ему изменить принципам, не
находящим отклика в душе? Однозначно - верность принципам. Особенно
отчетливо это проявляется в нескольких моментах. Майкл лжец. В одном из
последних эпизодов фильма, после убийства мужа сестры Конни (опять же
за предательство), жена спрашивает его, убивал ли он этого человека, и
в ответ на свой вопрос слышит совершенно четкий ответ «нет», хотя
зритель, в отличие от жены, знает о том, кто отдал приказ его убить.
Более того, вопрос жены Майкла не просто желание узнать правду, это
попытка разобраться в том, что на самом деле собой представляет Майкл,
может ли она, американка, которой все эти итальянские страсти чужды,
продолжать жить с ним и любить его. И он, понимая, какую страшную ложь
он произносит (эта ложь потом еще отразится на судьбе их семьи),
отрицается от убийства Салли. Его, кстати, убивают не менее цинично,
чем врет Майкл. Он приходит в дом к Майклу, просит прощения, это
прощение получает со словами «неужели я убью мужа своей сестры?», Майкл
ему лично дает билет на самолет, чтобы он покинул пределы Невады. После
этого ни малейшего сомнения в том, что хотя бы на этот раз измена
прощена, не остается. Однако он садится в машину и тут же получает
удавку на шею. Напротив,
единственный грех для героев фильма - грех предательства. В той или
иной мере предают почти все герои фильма. И для этих людей нет и не
может быть прощения, этот закон для сицилийца оказывается важнее
законов человека и Бога. Поэтому именно с предательством связаны самые
яркие, впечатляющие сцены. Наверное, один из самых запоминающихся
эпизодов первой части - Таинство Крещения, на котором крестным отцом
выступает Майкл. Даются параллельные кадры чтения Символа веры и
убийств последних соперников семьи Карлеоне. Сцена, захватывающая
реальностью происходящего и столь неуместным сочетанием - рождения в
жизнь вечную младенца и смерти множества людей. И опять же, Майкл,
отдавший приказ об этих убийства, стоит в церкви, держа в руках
младенца. В первой части фильма происходит лишь становление главного
героя, Майкл только начинает вступать в свои права, он только
придумывает те правила игры, по которым будет жить он и все люди, его
окружающие, еще на протяжении сорока лет. Но для нас важным остается
то, что он не перестает, даже в самых гангстерских из своих поступков,
быть человеком. Не в том смысле, что он остается гуманным, а в том, что
он не превращается в животное, поскольку осознает свои ошибки. Наверное,
«Крестный отец» - один из самых ярких примеров в киноискусстве того,
что нравственное произведение может говорить не только на языке
общепринятой морали, а злодей не обязательно должен быть слабым и в
конце концов проиграть. Фильм, который на самом деле лучше один раз
увидеть, с предельной ясностью раскрывает страшные метаморфозы
человека, который в силу своих обязательств и весьма своеобразного
кодекса чести в результате осознает неправду всей своей жизни. Но это
произойдет лишь в третьей части трилогии.
