«Я верю в Америку» - такими словами начинается первая часть трилогии «Крестный отец». И этими же словами можно охарактеризовать этот фильм. Америка - великая страна, давшая когда-то приют тысячам итальянцев и сицилийцев. Чтобы понять фильм, нужно представить себе, что будет, если смешать американские законы с итальянским темпераментом. Этим людям не так-то просто разобраться, где их родина - здесь, в США, или там, за океаном, откуда они пытаются забрать все, что возможно, в свою новую американскую жизнь, превращая Америку в Сицилию, что у них неплохо получается. Гангстерская тема при всей ее значительности и первостепенности, однако, в этом фильме далеко не единственная и не главная. Действительно, жанр фильма вроде бы должен диктовать свое, да и что зритель может извлечь из эпоса, воспевающего бандитский стиль жизни? Пожалуй, главной чертой фильма является его человечность, какая-то неизбывная тяга к простым и добрым отношениям. «Я не помню, когда ты приглашал меня домой на чашку кофе», - говорит дон Карлеоне, и в его словах слышится тоска по той жизни, в которой чашка кофе - просто чашка кофе, не более того. Но беда как раз в том, что для него не то что чашка кофе, но и свадьба дочери, с которой начинается фильм, - набор условностей и обязанностей по отношению к своим крестным детям. На этой настоящей итальянской свадьбе с итальянскими частушками и итальянской музыкой нет врагов, все танцуют и поют, все поднимают бокалы, наступает перемирие между кланами, как во время Олимпийских игр. И в этом первая закономерность фильма - тот, кто казался еще пять минут назад одним из ближайших друзей, становится предателем, наносит удар в спину. К счастью, почти всегда спина бывает прикрыта теми, кто все же рядом - семьей в ее широком, итальянском понимании. Семья в фильме - главная ценность, но и яблоко раздора. Старый дон потом признается своему любимому сыну Майклу, что он всю жизнь пытался сохранять и охранять семью, а сам Майкл, пока еще в военной форме, говорит своей будущей жене: «Это моя семья, но не я сам». Майкл, главный герой трилогии, в начале действительно пытается оградиться от всего того плохого, что включает в себя участие в семейных делах, потому он уходит на войну, а затем, придя с нее героем, не спешит войти в дела. Он знает, что скрывается под сводами фамильного дома - то, что сам старый дон Карлеоне называет своими словами: «Мы не убийцы, хотя так полагают многие». Главные герои фильма, мягко сказать, не праведники, но к ним проникаешься чем-то средним между уважением и любовью. При этом режиссер делает все возможное, чтобы фильм не превратился в апологию мафии. Копполе как-то удается балансировать между внутренним миром героев и внешней канвой фильма, где удавки, пистолеты и прочие итальянские страсти выходят на первый план. Эти самые итальянские страсти, они не только в перестрелках и убийствах, они, как и любые страсти, в человеческих отношениях и типах. Разумеется, самый безупречный - старый дон Карлеоне. В неизбывной грусти его глаз есть что-то такое, что ставит его выше всех тех отношений, которыми он окружен. Нет, он ими не тяготится, он просто внутренне выше, благороднее всего того, что его окружает, а распоряжения убить или запугать он отдает лишь в силу общей греховности мира, а отнюдь не от страсти к убийству. Его дети совершенно непохожи друг на друга и на отца. Старший из них, Сонни, как овчарка, охраняет семью и все, что с ней связано, оттого, кстати, и погибает. Он не мыслит себя вне семьи. Семья - священна, семья - это нечто большее, чем папа-мама-я, это святыня, к которой относятся с тем почитанием, которое можно найти, видимо, лишь у итальянцев. Именно поэтому средний брат - Фредди - оказывается изгоем. Он никогда не относился к интересам семьи достаточно серьезно. Он видел в семье лишь источник дохода, а потому, уже, правда, во второй части фильма, он предает семью, за что Майк вынужден его убить. Пожалуй, единственное чувство, которое ценится главными героями, - верность. Верность своей семье и своим принципам. Совершенным образцом в этом отношении выступает главный герой - Майкл Карлеоне, роль которого исполняет Аль Пачино. Как мастерски играет Пачино, так мастерски выстраивает его образ режиссер. Уже в первой части фильма перед нами человек, который внутренне разрывается между верностью принципам и внутренним осознанием ложности этих принципов. Что мешает ему изменить принципам, не находящим отклика в душе? Однозначно - верность принципам. Особенно отчетливо это проявляется в нескольких моментах. Майкл лжец. В одном из последних эпизодов фильма, после убийства мужа сестры Конни (опять же за предательство), жена спрашивает его, убивал ли он этого человека, и в ответ на свой вопрос слышит совершенно четкий ответ «нет», хотя зритель, в отличие от жены, знает о том, кто отдал приказ его убить. Более того, вопрос жены Майкла не просто желание узнать правду, это попытка разобраться в том, что на самом деле собой представляет Майкл, может ли она, американка, которой все эти итальянские страсти чужды, продолжать жить с ним и любить его. И он, понимая, какую страшную ложь он произносит (эта ложь потом еще отразится на судьбе их семьи), отрицается от убийства Салли. Его, кстати, убивают не менее цинично, чем врет Майкл. Он приходит в дом к Майклу, просит прощения, это прощение получает со словами «неужели я убью мужа своей сестры?», Майкл ему лично дает билет на самолет, чтобы он покинул пределы Невады. После этого ни малейшего сомнения в том, что хотя бы на этот раз измена прощена, не остается. Однако он садится в машину и тут же получает удавку на шею. Напротив, единственный грех для героев фильма - грех предательства. В той или иной мере предают почти все герои фильма. И для этих людей нет и не может быть прощения, этот закон для сицилийца оказывается важнее законов человека и Бога. Поэтому именно с предательством связаны самые яркие, впечатляющие сцены. Наверное, один из самых запоминающихся эпизодов первой части - Таинство Крещения, на котором крестным отцом выступает Майкл. Даются параллельные кадры чтения Символа веры и убийств последних соперников семьи Карлеоне. Сцена, захватывающая реальностью происходящего и столь неуместным сочетанием - рождения в жизнь вечную младенца и смерти множества людей. И опять же, Майкл, отдавший приказ об этих убийства, стоит в церкви, держа в руках младенца. В первой части фильма происходит лишь становление главного героя, Майкл только начинает вступать в свои права, он только придумывает те правила игры, по которым будет жить он и все люди, его окружающие, еще на протяжении сорока лет. Но для нас важным остается то, что он не перестает, даже в самых гангстерских из своих поступков, быть человеком. Не в том смысле, что он остается гуманным, а в том, что он не превращается в животное, поскольку осознает свои ошибки. Наверное, «Крестный отец» - один из самых ярких примеров в киноискусстве того, что нравственное произведение может говорить не только на языке общепринятой морали, а злодей не обязательно должен быть слабым и в конце концов проиграть. Фильм, который на самом деле лучше один раз увидеть, с предельной ясностью раскрывает страшные метаморфозы человека, который в силу своих обязательств и весьма своеобразного кодекса чести в результате осознает неправду всей своей жизни. Но это произойдет лишь в третьей части трилогии.
