Лаки Лучано

«Дорогая мама, если бы ты была жива, я бы сказал тебе, что теперь понимаю, как это замечательно – умереть на родине и вдали от своих близких. Когда мы уезжали с Сицилии,наша семья была нищей. Когда приплыли в Нью-Йорк, мы стали нищими вдвойне. Теперь я вернулся в Италию, живу в лучших апартаментах, моему богатству завидуют, моего имени боятся, о моей жизни хотят снимать фильмы. Женщины, которые рядом со мной, не похожи на тебя – это самые удивительные женщины. О них пишут в светских хрониках, разносят сплетни, за ними охотятся папарацци. Их слава едва ли меньше моей. А кто помнит тебя? Только я. Пока ты была жива, я стеснялся тебя, почти ненавидел. Я презирал людей, которые больше всего на свете любят своих родителей, свои семьи. Эта итальянская семейственность – сколько от нее проблем, когда речь заходит об общем деле!Теперь мне за 60, и, похоже, во всей Италии я единственный человек, у которого нет семьи. Может, только поэтому я еще могу влюбляться, могу наслаждаться властью и богатством. И быть благодарным тебе...»

(Монолог из первого варианта сценария фильма о Лаки Лучано. Вычеркнуто рукой самого Лаки Лучано с пометкой: «Не горячись. Слишком шокирующие публику подробности. Но, между нами, – очень верно, я мог бы так сказать».)

Две преисподние

Все так и было. Сальваторе Лучано едва исполнилось девять лет, когда его семья снялась с якоря и, по примеру многих других небогатых сицилийских семей, отправилась за лучшей жизнью в Америку. На пароходе, которому предстояло перевезти их через океан, оказалось по крайней мере еще три семейства из крошечного городка Лерката-Фридди. Городка, насквозь пропахшего серой, как преисподняя, потому что единственной работой в нем были серный рудник и серный завод...

Но Нью-Йорк давал фору любой преисподней. Особенно грязный район, где спустя месяц им довелось поселиться – рядом с Бруклинским мостом. Здесь в начале XX столетия была та часть Америки, в которой не говорят по-английски, зато отлично понимают по-итальянски. Хотя что тут было понимать? «Как дела?» – «Хуже некуда!» Двое братьев Сальваторе быстро осознали, что для таких вопросов и ответов английский язык не обязателен, и бросили школу, в которую их с превеликим трудом устроили родители. Сальваторе тоже бросил, но лишь спустя пять лет. Ему не нужна была арифметика и география, но вот итальянское «Как дела?» приводило в отчаяние, ему хотелось, чтобы его спрашивали по-другому. Как богатого джентльмена в котелке, который однажды проходил по их улице: «How are you doing, Sir?» – и он ответил самоуверенным английским: «Very well!»

Костюм для удачи

«Язык до Манхэттена доведет» – это нехитрое, хотя и сомнительное правило вдалбливают родители своим чадам уже почти сто лет. Сальваторе вывел его самостоятельно, но путь все равно предстоял неблизкий. И незаконный. На что он мог рассчитывать в пятнадцать лет, даже отлично, почти без акцента говоря по-английски? Единственная работа, которая нашлась в его квартале, – подмастерье в мастерской шляпника всего за несколько центов в час. Какой уж там Манхэттен!Однако день за днем центы складывались в доллары, бумажка к бумажке. И в один прекрасный вечер, когда этих бумажек стало несколько, Сальваторе стащил из шкафа единственную приличную одежду во всем доме – выходной костюм старшего брата – и, кое-как подвязав его веревочками, отправился на Манхэттен. В казино, о котором столько слышал от приятелей, – будто там богачи курят дорогие сигары, играют на большие деньги, а выигрывают чуть ли не по двести долларов за вечер!Насмешки, шуточки – он в своем мешковатом костюме старался не обращать на все это внимания, изо всех сил сосредоточившись на игре. И за первый вечер действительно выиграл двести с лишним долларов! На следующий вечер никаких насмешек уже не было: швейцар при входе в казино встретил его почтительным поклоном. А когда он выиграл еще триста долларов, как-то незаметно в толпе игроков у Сальваторе появились новые приятели, с которыми он отправился в ближайший магазин купить настоящий дорогой костюм и шляпу. Начиналась новая жизнь!

Жизнь эту мама Сальваторе сразу не одобрила, объявив, что кончится все наверняка очень скверно. В новом костюме ее сын выглядел таким красавчиком, таким франтом – будто не из их семьи! Где-то пропадал целыми ночами, на щеках у него время от времени обнаруживались следы помады, а руки, и так хрупкие, но раньше хоть слегка покрытые мозолями, стали нежными и белыми. Кроме того – подумать только, святая Мария! – он начал курить сигары... Везение в казино не могло продолжаться бесконечно – он проигрался в пух и прах спустя неделю после начала своей карьеры. Но именно тогда один из новых друзей предложил ему стать участником итальянской уличной банды, которая занималась перепродажей наркотиков и контролировала всех окрестных проституток. Это дело красавчику Сальваторе пришлось весьма по вкусу. Девицы, в том числе и уличные, в нем души не чаяли, он легко находил с ними общий язык. А пакетики с кокаином не слишком оттягивали карманы – таскать их было куда легче и выгоднее, нежели мешки с сахаром в порту (чем честно занимались братья Сальваторе).Но, конечно, куда опаснее...

Приятные измены

Единственная девушка, которая когда-либо изменяла Лучано, – удача. И то делала она это стыдливо и неохотно, всячески стараясь после загладить свою вину. За это Сальваторе позднее и прозвали Счастливчиком. Первая его неприятность на гангстерском пути в конце концов обернулась первой серьезной удачей. К тому моменту, когда полицейские взяли Сальваторе с поличным при продаже кокаина, за ним числилось уже немало грехов, в том числе и ограбление небольшого банка (откуда им с приятелями удалось выгрести немного мелочи, долларов пятьсот, не больше). Но у всего этого не было свидетелей, а торговля наркотиками еще не считалась самым тяжким преступлением. Прокурор требовал трех лет тюрьмы – суд, с учетом юного возраста и симпатичной внешности Сальваторе, который к тому же отвечал на вопросы очень складно и на чистейшем английском, ограничился в приговоре шестью месяцами заключения. Эти шесть месяцев стали для Лучано своего рода криминальной аспирантурой. В тюрьме он познакомился с очень серьезными людьми, которые после освобождения взяли талантливого молодого сицилийца под свое крыло. Первым его покровителем стал Джо Массерио, хозяин всех нью-йоркских борделей. И Сальваторе его не разочаровал: он сразу придумал замечательную систему вербовки девиц для заведений босса.

Дело было очень простым, доходным и удивительно приятным для исполнителя. Лучано знакомился с какой-нибудь симпатичной девушкой, чаще всего второразрядной актрисой или танцовщицей, убеждал ее, что готов потратить немало денег ради ее красоты, вел в ресторан, затевал шикарный ужин, подсыпал в шампанское снотворное, вел жертву в номер, где его уже поджидали приятели, там полусонную девушку угощали наркотиками, а затем происходила оргия, которую старательно запечатлевали с помощью фотоаппарата. Наутро у скомпрометированной жертвы уже не оставалось выбора: либо она становилась тайной звездой одного из борделей Массерио и продолжала свою карьеру, либо навсегда приобретала репутацию падшей женщины.

Поначалу Сальваторе занимался этими играми сам, потом превратил их в настоящую технологию, которой лишь управлял. На него работали сотни симпатичных нью-йоркских ребят, доставлявших в публичные дома Массерио «живой товар». Одновременно, под опекой своего другого тюремного знакомого, Фрэнка Костелло, контролировавшего все нью-йоркские игровые автоматы, Лучано занялся игровым бизнесом. Не забывал он и о своих старых связях с торговцами наркотиками. Ему удавалось то, что не удавалось другим мафиози: ввести в свой подпольный бизнес железную дисциплину и четкую систему. Он не терпел пьянства, неисполнительности, присвоения общих денег. И никаких «семейных» интересов! Сам он почти забыл о родителях и братьях, которые, в свою очередь, давно отреклись от него. Да они и жили теперь в разных мирах: годовой доход Сальваторе Лучано превышал двести тысяч долларов, он носил дорогие костюмы, жил в роскошных апартаментах и был «правой рукой» Джо Массерио – босса нью-йоркских боссов. Жизнь складывалась как нельзя лучше...

Как становятся счастливчиками

В сущности, к концу 20-х годов именно Лучано был «мозгом» почти всей нью-йоркской мафии. Он смог впервые объединить разрозненные группировки, занимавшиеся контролем над проституцией, наркотиками, подпольным производством спиртного, ограблениями и убийствами, в одну систему. Ирландская Белая банда к этому времени потеряла свое влияние над Нью-Йорком, на смену ей пришли итальянцы и евреи. Лучано сумел войти в доверие к предводителям еврейской боевой группировки (позднее получившей название Murder Inc. – «Корпорация убийства»). Объединив таким образом итальянскую Cosa Nostra и еврейскую Murder Inc., Лучано создал необыкновенно влиятельную организацию, которую в шутку именовали Kosher Nostra. Но сам Лучано оставался на второй роли. «Все у Лучано хорошо, – говорил Массерио. – Да вот только он неженка, сукин сын». Репутация «сладкого мальчика» мешала Лучано претендовать на лидерство в группировке, им же, по сути, и созданной. Но удача, в очередной раз отвернувшись от Сальваторе, преподнесла ему еще один подарок.

Однажды вечером, в конце 1929 года, он возвращался домой из ресторана, когда неожиданно перед ним затормозила машина и несколько незнакомых парней затолкнули его в салон. Это были гангстеры из ирландской группировки, которая почти утратила власть в Нью-Йорке, но время от времени еще пыталась перейти дорогу своим более удачливым конкурентам. Они отвезли Сальваторе в какой-то сарай на окраине города, подвесили там вверх ногами и под пытками попытались выяснить, где Массерио хранит недавно полученную партию кокаина. Лучано не сказал им ни слова. Спустя два дня его, жестоко избитого, с изрезанной ножом спиной, нашли на одном из нью-йоркских пустырей. И все-таки он остался жив! По мнению самого Массерио, это было просто чудо. Оправиться от ран удалось лишь через несколько месяцев, но когда Сальваторе встал на ноги, у него уже была репутация по-настоящему крутого гангстера. И новое прозвище Lucky (Лаки, то есть Счастливчик).

Выигрышные карты

Авторитет Сальваторе поднялся до звездных высот – и ему удалось этим воспользоваться, чтобы вывести влияние своей организации далеко за пределы Нью-Йорка, распространив его почти на всю Америку. Тогда была основана и боевая организация Murder Inc., ставшая централизованным исполнителем всех приговоров, которые выносила мафия, где бы то ни было и над кем бы то ни было. Кровная месть и сложные взаимоотношения семейных мафиозных кланов должны были теперь уйти в прошлое. Все подчинялось интересам бизнеса.

«Больше по-старому не годится, – заявил Лучано на собрании 1929 года в Атлантик-Сити, ставшем, как утверждают историки, отправной точкой в реорганизации американской мафии. – Невозможно прогнозировать прибыли и контролировать риск, когда каждый дует в свою дуду. Все эти сицилийские семейные принципы мешают бизнесу. Я ведь не притащил за собой всю свою родню!»

Это было правдой. Но его семьей давно уже был босс всех боссов – Джо Массерио, и с этим, как ни крути, приходилось считаться. А Массерио не слишком хотелось менять установившийся уклад, при котором он обладал максимальной властью над итальянскими мафиозными кланами.

Радость босса всех боссов омрачалась одной, на первый взгляд довольно мелкой проблемой. У него был не слишком лояльный подчиненный. Тоже Сальваторе, но не Лучано, а Маранзамо – глава мощной нью-йоркской преступной группировки, явно желавший жить по-своему. Хуже того, вокруг Маранзамо со временем собрались довольно влиятельные люди из гангстерского мира. Симпатизировал ему и лучший помощник Массерио – Лаки Лучано. Массерио становился все более подозрительным. Чтобы доказать свою власть, он потребовал от Маранзамо увеличить отчисления со всех прибылей. Тот ответил отказом. В Нью-Йорке назревала война. На чьей стороне окажется Лучано, было совершенно непонятно. Старый босс всех боссов не мог его устраивать, поскольку был, что называется, человеком клана: слишком высокомерным и не желающим ничего менять в уже налаженной системе американской мафии. Маранзамо был «темной лошадкой», но на него можно было поставить. И Лаки рискнул. Это была его ошибка, но, как и в прежние времена, из ошибки ему удалось извлечь такую удачу, какой он бы не добился никаким иным способом...

В среду, 15 апреля 1930 года, Лаки Лучано пригласил Джо Массерио на обед в маленький, но очень богатый ресторанчик на Кони-Айленде. Хозяином ресторанчика был свой человек, и за столиком сидели только свои люди, самые надежные помощники босса: Дженовезе, Сира Терранова и сам Лучано. Обед был изыскан и обилен, как и подобает последней трапезе босса всех боссов. Говорят, на четверых было приготовлено не менее десяти килограммов пирожных и из блюд, принесенных в их отдельный кабинет, можно было составить пирамиду чуть ли не до потолка. Когда с едой было покончено, двое помощников Массерио поспешили уйти, сославшись на срочные дела. Лучано же предложил Массерио сыграть в карты – и легко выиграл у расслабившегося босса две партии. Сдали карты по третьему разу, но тут Лучано вдруг заявил, что ему срочно нужно удалиться в туалет.

«Возвращайся скорее! – с усмешкой проводил его Массерио. – Сейчас ты наверняка выиграешь у меня в третий раз, и мне придется сделать тебя боссом!»

Лучано вежливо улыбнулся тонкой шутке хозяина и вышел из кабинета. За его спиной в двери тенью проскользнули четверо с револьверами на изготовку. Спустя минуту, когда Лучано мыл руки в туалете этажом ниже, стараясь пустить воду как можно более шумно, чтобы все слышали, что он тут, Массерио уже не было в живых. Он лежал на столе и сжимал в руках карты. Расклад был выигрышный. Обыграть его в третий раз Лучано не захотел.

Конец второго Цезаря

Не прошло и двух недель со дня преждевременной смерти Массерио, как новый глава владений Босса – Сальваторе Маранзамо – устроил банкет, на который были приглашены не только гангстеры Нью-Йорка, но и руководители мафиозных банд из других городов, таких, как Чикаго, Кливленд, Детройт, Канзас-Сити. Все они считали, что для них наступают лучшие времена. Маранзамо казался простым парнем, с которым легко найти общий язык, не то что этот чванливый Массерио... Но когда гангстеры один за другим входили в банкетный зал, многие из них начинали сомневаться, неперепутали ли они адрес. Зал был пышно украшен самыми несовместимыми между собой атрибутами: гипсовыми статуями святых и римских полководцев, распятиями, картинами на религиозные темы и античными амфорами. Никто из них до сих пор не подозревал, что не слишком грамотный Маранзамо давно уже бредит древнеримской историей и мечтает создать в мафии порядки, подобные порядкам в римских легионах, а себя мнит не меньше чем Цезарем. Но на банкете новый босс всех боссов не стал скрывать от собравшихся своей мечты, откровенно провозгласив себя Цезарем преступного мира.

У гангстеров сперва вытянулись лица, но спустя несколько минут выяснилось, что все отнюдь не так ужасно. Более того, мафиозные кланы (которые Маранзамо сравнивал с легионами) оставались в неприкосновенности, и, по плану нового босса, между пятью такими кланами раз и навсегда должна была разделиться вся власть в Нью-Йорке. Это удовлетворяло почти всех собравшихся, и в адрес новоявленного Цезаря посыпались искренние похвалы. Казалось, теперь в отношениях между предводителями банд наступит вечный мир...

Однако не прошло и месяца, как стало ясно, что Маранзамо не только не лучше, но куда хуже своего предшественника. Он не терпел рядом с собой сильных и, как следствие, опасных для себя людей. Его беспокоили все, кто проявлял хоть малейшую инициативу, он подозревал всех руководителей кланов в том, что они скрывают от него свои доходы и не платят мзду. Вскоре он начал действовать так, как действовал некогда Фрэнки Йейл: его бандиты угоняли у своих же партнеров грузовики со спиртным, а шпионы следили за каждым шагом легионеров. Маранзамо удовлетворяли только идеально послушные и преданные ему люди, которых он старался поставить у власти не только в нью-йоркских бандах, но и в группировках, контролировавших другие города. Даже Чикаго, где безраздельно правил Аль Капоне, оказался под его прицелом. Наконец выяснилось, что Маранзамо составляет смертный список, в котором имя Капоне стоит на втором месте, а следом за ним – имена самых знаменитых гангстеров Нью-Йорка. Первым в списке значился Лаки Лучано.

Трудно сказать, какой благодарности ждал Сальваторе от своего тезки, когда привел его к власти, но, уж конечно, на такой поворот событий он не рассчитывал. Теперь приходилось действовать стремительно, тем более что именно с него Маранзамо планировал начать. В этой дуэли Лучано удалось опередить своего босса всего на несколько часов.

Маранзамо считал, что все приготовлено в строжайшей тайне. О его плане не знали даже бандиты из его собственной группировки – только прямой исполнитель приговора и, по случайности, личный шофер босса. Но и этого оказалось достаточно, чтобы Лаки Лучано оказался в курсе дела и в последний момент успел подготовить свой ответ. В начале сентября 1931 года Маранзамо пригласил Лучано в свою контору по продаже недвижимости на Парк-авеню, где припас для него сюрприз. Сюрпризом этим должен был стать не подчинявшийся ни одной банде Винсент Колл по прозвищу Сумасшедший Пес, наемный убийца-психопат. Он дожидался у дверей, чтобы открыть огонь, когда Лучано выйдет из здания после переговоров со своим боссом. Сам Маранзамо приехал в контору намного раньше срока и поэтому почти не обеспокоился, когда в дверь постучали неожиданные посетители, предъявившие полицейские удостоверения. Полиция не могла ему ничем досадить. «Наверное,зададут несколько глупых вопросов и уйдут. А до визита Лучано остается целых полчаса, почему бы их не принять...»

И только когда Маранзамо провел посетителей в кабинет, он почувствовал что-то неладное. «Почему с ним прошли только двое, а трое остались у дверей?» Он бросился к письменному столу, в ящике которого на всякий случай был спрятан револьвер, но было уже поздно: в спину вонзился нож, а затем ворвавшийся с криком «Ну что вы там возитесь!» Багси Сигел (а именно он возглавлял пятерку убийц, посланных Лучано) добил дона Сальваторе ударом кинжала в шею. Маранзамо бездыханным упал на ковер, но в последний момент на его губах проступила кровавая улыбка. Наконец он достиг того, о чем мечтал. Он жил как мафиози – но умер как Цезарь.

На высоте

В этот же день при разных обстоятельствах и в разных концах Америки не своей смертью умерли еще по меньшей мере двести человек. Все это были люди Маранзамо или те, кому могла бы не понравиться его смерть. Система, которую построил Лаки Лучано и «Корпорация убийств», сработала без осечки. Это была самозащита, потому что иначе у Лучано не было никаких шансов остаться в живых, его роль в убийстве босса всех боссов была очевидна. И это было блистательное наступление по всем фронтам, потому что теперь во главе всех мафиозных групп по всей Америке встали люди Счастливчика Лучано. Он автоматически становился боссом всех боссов.

К 1935 году Лучано был самым крупным руководителем мафии, которого когда-либо знали Соединенные Штаты. По сравнению с ним власть Капоне в чикагском преступном мире казалась детским садом. Он управлял своей империей, как король своим королевством. Но эта безграничная власть работала на всю мафию: война между бандами сошла на нет, уступив место четкому распределению ролей. Штаб Лаки располагался в известном на весь мир нью-йоркском Waldorf Astoria Hotel, где на имя Чарльза Роса был закреплен роскошный номер. Ни открытие игорных домов, ни рэкет в порту, ни обложение данью предприятий, производивших одежду, не могло осуществляться без его санкции. Его люди контролировали даже городской совет Нью-Йорка. Лучано лично назначал кандидатуры судей и чиновников муниципалитета. И казалось, власть правительства в Америке уступает той власти, которую олицетворяет мафия и ее Крестный отец...

Доходы самого Лучано были баснословными, но он пользовался каждым случаем, чтобы увеличить их еще в несколько раз. Именно ему принадлежит идея, которая в корне изменила торговлю «живым товаром» и вскоре завоевала все страны мира: Call-girls, «девушки по вызову». Благодаря барышням, услуги которых можно заказать по телефону, Лучано прибавил к своему состоянию еще несколько миллионов. Для него эта идея была логическим продолжением той карьеры, которую он начал еще в юности, вербуя девушек для публичных домов своего босса. Теперь он сам был боссом, но, как и прежде, отлично ладил с девицами легкого поведения, предпочитая их компанию семейным и супружеским узам. Счастливчику Лучано казалось, что он знает этих девиц как облупленных, что в их головах совершенно пусто. И порой он вел при них важные телефонные переговоры,оставаясь в полной уверенности, что в одно ухо у них влетает, а из другого вылетает. Увы, он заблуждался...

68 оскорбленных стерв

Когда губернатор штата Нью-Йорк назначил для борьбы с мафией молодого и неподкупного прокурора Томаса Дьюи и тот начал собирать досье против Лаки Лучано, друзья босса сразу почувствовали неладное. Они предложили немедленно устранить настырного следователя, но Лучано лишь посмеялся над ними. Он был убежден, что этот мальчишка никогда не найдет свидетелей, готовых рискнуть и дать показания против самого Лаки Лучано, а значит, любое дело развалится в самом начале.

Томас Дьюи действительно не нашел таких свидетелей. Но он нашел свидетельниц. Лучано недооценил одну черту женского характера, который, как ему казалось, он знал лучше всего на свете. Мстительность. Шестьдесят восемь женщин, которых контора Лучано заставила заниматься проституцией, готовы были дать против него показания. Они были уязвлены, эти особы, и хотя время феминизма еще не наступило, им трудно было упустить шанс отыграться. Хуже того: среди красавиц, склонных к предательству, оказались и любовницы самого Счастливчика – те, с кем он проводил время в апартаментах, при ком он отдавал приказы и управлял своим бизнесом. Обвинение против Крестного отца американской мафии строилось лишь на одном пункте – на доказательстве организации борделей и публичных домов. Но и этого в пуританской Америке 30-х годов было более чем достаточно. В ту эпоху все радели о незапятнанной репутации и строгих нравах. И прокурор потребовал для обвиняемого огромный срок заключения – 50 лет тюрьмы строгого режима. Суд утвердил приговор.

Оглашая вердикт суда и указывая на Счастливчика Лучано своим перстом, судья провозгласил: «Вы – один из самых жестоких преступников, которых когда-либо судили в этом зале». У судьи не было никаких поводов сомневаться, что он подписывает подсудимому смертный приговор. Пятьдесят лет – это практически пожизненный срок, и обжалованию приговор не подлежит. И все-таки...

Лучано против Муссолини

Удача в очередной раз отвернулась от Лаки Лучано. И на этот раз для того, чтобы одуматься, ей понадобилось почти десять лет. Все эти годы Лучано провел в одной из самых строгих тюрем США, у границы с Канадой. Эти места называли «американской Сибирью», и сюда ссылались самые опасные преступники-рецидивисты.

Но все изменилось с того дня,когда правительство Соединенных Штатов, вступивших во Вторую мировую войну, начало готовить операцию по вторжению на Сицилию. Спецслужбам требовалась информация о неприятеле, но времени на то, чтобы завербовать достаточно агентов-итальянцев, уже не оставалось. И тогда руководителям разведки пришло в голову обратиться к американским итальянцам, к мафиози, чтобы использовать их связи на родине. Однако те продемонстрировали чудеса верности и ответили, что не станут сотрудничать с правительством без ведома своего Крестного отца.

Спустя несколько дней Лучано был переведен в тюрьму в окрестностях Нью-Йорка и с тех пор каждый день принимал в своей камере высокопоставленных правительственных чиновников. На Сицилии его имя знал каждый крестьянин – и неудивительно, что к моменту вторжения американские генералы выведали не только месторасположения всех подразделений армии Муссолини, но буквально расположение каждого куста и каждой травинки на острове. Это позволило им избежать лишних потерь и одержать быструю победу, а Лучано – выйти на свободу сразу по окончании войны. Однако остаться в Америке ему было запрещено. Он должен был на всю оставшуюся жизнь уехать в ссылку. На родину, в Италию.

Последняя улыбка

В феврале 1946 года из нью-йоркского порта уходило два судна: океанский лайнер Ile de France, на котором в круиз отплывали самые знаменитые звезды Голливуда – Кларк Гейбл, Джек Бенни, Мэри Ливингстон, и второе, S. S. Laura Keene – обычный паром, всю войну перевозивший американских солдат через Атлантику. Но на причале, с которого уходило это скромное судно, скопилось в десятки раз больше шикарных лимузинов, чем у трапа Ile de France. На Laura отплывал в изгнание Лаки Лучано. Фрэнк Кастелло, Альберт Анастасиа, Мейер Лански, Вито Дженовезе и другие мафиози приехали проститься с Крестным отцом.

Казалось, Лучано больше никогда не сможет руководить преступным миром Америки. Единственное, что ему оставалось, – организовать в Италии мафию по американскому образцу. И действительно, с тех пор как Лаки Лучано обосновался на родине, итальянским полицейским прибавилось работы. Но босс всех боссов и в изгнании не хотел удаляться от американских дел. Очень скоро Лучано вновь пересек Атлантику и появился на Кубе, где был со всеми почестями принят диктатором Батистой. Здесь он провел почти пять лет, и все эти годы в Гавану регулярно съезжались гангстеры со всех концов США, чтобы на общих собраниях под руководством блистательного Лучано планировать действия мафии. Крестный отец держал руку на пульсе всех событий, давал советы и указания, выносил приговоры. Он был беспристрастен и справедлив, его авторитет оставался незыблемым. Именно под руководством Лаки Лучано проходило и то собрание, на котором решалась судьба его старого соратника Багси Сигела, нарушившего все законы мафии в погоне за миражами игорного бизнеса. И Лучано подписал ему смертный приговор.

До Лучано еще никому не удавалось руководить американским преступным миром из-за границы, никто не делал этого столь легко и блистательно. Но времена меняются, и в конце концов кубинские власти были вынуждены выслать Лаки. И он вернулся на свою виллу в Неаполь, где продолжал жить так же, как привык, как жил начиная с того памятного дня, когда впервые вошел в казино на Манхэттене. На широкую ногу. Его окружали красивые женщины, к нему на прием приходили знаменитые писатели и политики, его слава гремела...

Однажды, в конце 1961 года, Лучано получил короткое письмо: «Уважаемый сеньор Лучано. Я почел бы за огромную честь написать сценарий о вашей легендарной жизни и снять по нему фильм. Сценарист и продюсер Мартин А. Гош». Крестный отец ответил благосклонным согласием, и вскоре ему был прислан первый вариант сценария, на котором он сделал свои пометки. А затем послал Мартину Гошу личное приглашение.

26 января 1962 года Лаки Лучано приехал в аэропорт Неаполя, чтобы лично встретить молодого сценариста у трапа самолета. Сердце билось все чаще. Что-то его задело в этом сценарии, что-то казалось очень важным. Давно он так не волновался. Ему хотелось посмотреть в глаза этому человеку. Очень многое сказать. Очень многое объяснить. Он не знал, что в тот момент, когда колеса самолета коснутся земли, сердце остановится навсегда. И еще он не знал, что это будет последней, прощальной улыбкой удачи…

Сергей Ташевский
hecho a mano №8
Заказать этот номер журнала