Выражение «начало актерской карьеры» звучит применительно к Марлону Брандо, человеку-легенде, невыносимо пошло. У стихийного явления не может быть карьеры. Наш герой хорошо это понимал. Какая же тут карьера, если стихийное явление появляется из ничего и уходит в никуда? «Брандо» звучит похоже на «брэнд», человек-брэнд, человек-символ, человек-стиль.

Марлон Брандо, он еще не был тогда стихийным явлением, родился в 1924 году в знаменитом американском штате Небраска в немецко-ирландской семье. Ходят слухи о том, что не обошлось и без экзотической примеси индейской крови: отсюда, якобы, знаменитый орлиный профиль актера, при светлых волосах и голубых глазах. Рассказывают и о французских корнях: «когда артистизм в крови…» — как говаривал Шерлок Холмс. Не самая обычная семья (мама-эмансипэ в последние годы стала предводительницей местного Общества Анонимных Алкоголиков), не самый обыкновенный ребенок, непослушный, драчливый и капризный. Шумная юность в постоянных конфликтах с уполномоченными от социума, бурная молодость, карьера землекопа как перспектива, отвратительная военная академия, поставленная на уши юным бунтарем. Брандо не хотел быть землекопом, он хотел быть актером — стихийное явление рвалось наружу — и добился этого. На актерских курсах на Бродвее он становится рьяным приверженцем системы Станиславского, требующей максимального вживания актера в роль (готовясь к своей первой роли в кино в драме о военных инвалидах, он проведет месяц среди тяжелобольных в госпитале).

Известность и славу принесла роль грубого молодого человека в пьесе «Трамвай Желание». Молодой человек был мрачен, угрюм и ни капли не слащав, чего по законам жанра и времени требовала точеная внешность артиста. Он играл мускулами и скалил зубы, а прославленная Вивьен Ли, партнерша по фильму, казалась рядом с ним, плотским и достоверным, сделанной из картона.

Культовый статус закрепил фильм «Дикарь». Брандо играл молодого, заковыристого байкера, трудного юношу, по которому плачет Макаренко: челюсть вперед, руки в брюки, кожаный картуз набекрень.

«Это было десятилетие, когда каждый родитель трепетал перед призраком подростковой преступности: мифическим хулиганом-подростком, стоящим в дверях кондитерской Нашего Городка; волосы его смазаны бриолином, под эполет мотоциклетной куртки заткнута пачка «Лаки», сигарета в углу рта, в заднем кармане — новенький нож с выкидным лезвием, и он ждет ребенка. Ребенка, которого можно бы побить, или его родителя, чтобы запугивать и оскорблять, или девушку, чтобы ее изнасиловать, а может, собаку, чтобы ее убить — или съесть... Марлон Брандо первым дал этому пустоголовому нигилисту дар речи — в картине под названием «Дикарь». «Против чего ты восстаешь?» — спрашивает у него хорошенькая девушка. «А что у тебя есть?» — отвечает Марлон». Так замечательно характеризует образ, созданный Брандо, автор многочисленных романов ужасов Стивен Кинг. В наше время, а может быть, в наших землях, этот образ не очень-то трогает. Мы больше привычны к бритым налысо, короткоголовым, быкообразным уродцам в спортивных штанах, прижимающих прохожих в подворотнях, дыша им в лицо перегаром («Пацан! Мелочь есть?»), чем к непонятно чем разочарованным, закатывающим очи сахарным красавчикам с надутыми губками. Как бы то ни было, отныне Марлон Брандо становится полубогом, королем гламура, вернее, того, что мы сейчас называем гламуром — в далекие пятидесятые (подумать только, полвека назад!) слово это еще было не в ходу. Жить бы ему, как говорится, припеваючи, секс-символом и секс-идолом, эксплуатируя свой безошибочный образ enfan terrible, но… не тут-то было!

Гений — это исключительный, ненормально щедрый дар человеку. Гений — это ноша, причем ноша непосильная. Человек, наделенный исключительной красотой, такой же гений, как великий художник или великий ученый. А гений всегда, по сути своей, выходит за рамки; и поэтому гений всегда трагичен. «Все вокруг гения превращается в трагедию», — можно сказать, перефразируя Ницше.

Жизнь Марлона Брандо подтверждает это высказывание. С шестидесятых это уже не enfant terrible, а мужик terrible. Вечно скандалящий, сильно пьющий, демонстративно аморальный, борец за права краснокожих и чернокожих (кто знает, возможно, в победе нынешнего американского президента есть и его исторический вклад), финансово поддерживавший даже суперэкстремистскую негритянскую организацию «Черные пантеры». Марлон Брандо явно скучал, он томился, как лев в клетке. Выросшему из кожаных штанов прилизанного бунтаря байкера грубому гунну, человеку-монументу, стало тесно и неинтересно в рамках, в которые его пыталась втиснуть киноиндустрия. Дельцы от Голливуда начали отворачиваться от него, пугаясь: он явно переставал соответствовать всяким стандартам. Брандо радостно и нахально зверел, разламывая всевозможные рамки и клетки. И челюсти: в семьдесят третьем он сломал челюсть осмелившемуся щелкнуть его папарацци, выбив при этом бедняге четыре зуба. Папарацци, впрочем, не растерялся, отсудил у артиста сорок тысяч долларов за увечья и в следующем году снова фотографировал его, надев на голову шлем для игры в американский футбол. За год до того, после полосы неудач, Брандо вновь получил звездную роль — мафиозного босса дона Вито Корлеоне в «Крестном отце» Копполы. Мрачного мальчика сменил угрюмый мужик, и даже знаменитую свою челюсть он выпячивал уже совсем иначе, запихав по платку за щеку…

«Крестный отец» ярче всех других фильмов с участием Брандо демонстрирует присущую им закономерность. На самом деле, по сценарию, роль Брандо не главная; в центре сюжета — его сын Майкл, переживающий довольно любопытную трансформацию. Экранного времени у Брандо не так уж и много, да и персонаж его банален, если разобраться — очередной мафиозный босс. Но его актерский гений подымает банальную роль на невиданные высоты. Зритель ловит каждое слово и каждый жест старого гангстера; когда его нет в кадре, он все равно присутствует за кадром, мы словно слышим его хриплое дыхание. Мафиозные боссы после этого фильма, с гордостью говорил Коппола, стали, как мальчишки, подражать киношному дону… Самое главное — Брандо дал дону трагедию, наполнив его образ величайшим драматизмом. Из нормальной гангстерской саги он сотворил эпос. Все видели плакат к этому кино: седовласый гангстер-патриций с кошечкой на руках… Между тем, «Крестный отец» из названия фильма, его главный персонаж, — Майкл Аль Пачино, а не Вито Корлеоне Марлона Брандо. Но этого даже никто не замечает!

Кстати сказать, Марлон Брандо в «Крестном отце» — пожалуй, единственный мужчина, мне известный, на котором не смотрится идиотски галстук бабочкой. Здесь даже бабочка стильна и убедительна.

Общественность была в восторге. Брандо получил за эту роль своего второго «Оскара» (первого, с четвертой попытки, взял за роль грузчика в фильме «В порту»). Награждение увенчалось скандалом: вместо актера на сцену поднялась одетая в традиционный апачский костюм молоденькая индианка по имени Маленькое Перо и заявила, что Марлон Брандо отказывается от награды в знак солидарности с борьбой коренных обитателей Америки!

В том же семьдесят втором Брандо снимается в другом культовом фильме, «Последнем танго в Париже» в роли немолодого американца, завязавшего безумный плотский роман с глуповатой и пухлощекой юной девчушкой и нашедшего от нее погибель. На съемной квартире странного кавалера лежит труп его жены; напиваясь, он разговаривает с трупом за жизнь. Большинство реплик и монологов Брандо в этом фильме — его импровизации: он давно плюет на все и всяческие сценарии, и в блистательно безумном (безумие — ключевое понятие при описании персонажей Брандо) монологе сбрендившего полковника Куртца в «Apocalypse now» Копполы, вошедшем в классику кино, тоже будет импровизировать от начала до конца. «Последнее танго» интересно и с точки зрения эволюции актера: здесь в грубом и вместе с тем утонченном, увесистом широколицем мужчине, испытанном, мохнатом, роскошном пожилом самце, нет-нет да проявляется капризный мальчик пятидесятых. Своеобразная шизофрения, гениально сыгранное (или гениально прожитое?) раздвоение личности.

За этим последовала полоса неудач. Но и здесь Мастер оставался Мастером: в нарочито дурацком, второсортном, позабытом уже вестерне под названием «Излучина Миссури» он играет жуткого злодея-виртуоза — чертовски жуткого, и чертовски жутко, благодаря гениальной импровизации, обаятельного. Когда ближе к концу заросший неопрятной щетиной замарашка Джек Николсон, мерзко ухмыляясь, перерезает забавнику, невинно спящему после учиненной бойни, горло, хочется воскликнуть, как горьковский Сатин: «Эх… испортил песню… дурр-рак!»

1979-й становится годом упоминавшегося уже «Апокалипсиса сегодня». Брандо появляется в конце, буквально на несколько минут и затмевает все предшествовавшие ему в фильме реки крови и напалма, его сиплый, приглушенный голос, как будто бы даже шепелявый, заглушает стрекотание вертолетных пропеллеров и многочисленные взрывы и выстрелы… В этой роли он уже изрядно увесист; режиссер Коппола, желавший видеть Брандо худым и изможденным, почти все время снимает его в темноте, снова, как в «Крестном отце» — но даже из темноты он ослепляет. Когда не так давно фильм переиздали с удаленными сценами с участием Брандо, снятыми при свете, выяснилось, что так не понравившаяся Копполе увесистость только придает актеру брутальности.

И снова, как и в случае с «Крестным отцом» именно Брандо помещают на постер фильма. Дон Корлеоне и полковник Куртц — совершенно разные, совершенно по-разному сыгранные персонажи; но в каждом из этих фильмов Брандо играет бога. И в каждом из фильмов пугающе убедителен.

А что, если?..

Роль Куртца стала лебединой песней Брандо. Стареющий скандалист растолстел сверх всякой меры, снова как бы назло всем, купил себе необитаемый остров во Французской Полинезии и поселился там в компании многочисленных оливковых женщин и в тучах комаров… «Кинозвезда, — нравоучительно говорил он, — это человек, сидящий на сахарном троне под проливным дождем». Ему надоел сахарный трон. О жизни в доме Брандо вспоминает его друг, режиссер Тони Кей:

«Именно он управляет тем необычным племенем, что обитает в его доме, этой нелепой компанией из восьми женщин в возрасте от «двадцати с небольшим» и «шестидесяти с чем-то». Создавалось впечатление, что между ними было полнейшее взаимопонимание. Пока я беседовал с Брандо, они все собирались на кухне и болтали о том-о сем, готовые прийти в любой момент, как только их позовут. Мне так и не удалось выяснить, сколько точно женщин жило в этом доме, и что именно происходило между ними и их хозяином, как только спускалась ночь. Правда, Брандо дал мне исчерпывающее объяснение отношений между ним и его женщинами: «Если тебе хочется, можешь переспать со всеми», — сказал он мне однажды вечером…

Сексуальный аппетит Брандо до сих пор удовлетворить невозможно, и он настолько искусный совратитель, что рядом с ним Мик Джаггер кажется просто любителем. Один раз я пришел к нему в дом со своей помощницей, крайне привлекательной 22-летней девушкой. В какой-то момент разговора, я как бы вскользь попросил свою помощницу подождать меня снаружи, в комнате для гостей. Лицо Брандо просветлело, и он тут же спросил меня: «Ты спишь с ней?». В ответ я отрицательно покачал головой, а Брандо повернулся к одной из живших в его доме женщин и попросил пригласить мою спутницу в гостиную. Через мгновение девушка появилась в комнате, она выглядела просто сногсшибательно в своих джинсах в обтяжку и маленьком свитерочке. Брандо похлопал по диванной подушке рядом с собой и пригласил присесть мою помощницу. Как только девушка оказалась рядом с ним, он тут же положил руку ей на коленку и начал поглаживать ее, шепча при этом на ухо моей помощнице: «Тебе нравится? Кто-нибудь когда-нибудь делал с тобой то же самое?». У меня сложилось впечатление, что моя помощница находилась в полном экстазе. Она прилегла на диване и прикрыла глаза. В руках Брандо она вела себя подобно ласковой кошечке. Она даже не подумала сопротивляться, когда он поднял ей руки и через голову стянул с нее свитер. Моя помощница сидела, не пошелохнувшись, в одной тоненькой маечке, а в это время Брандо ласкал рукой ее спину и грудь. Ни на одно мгновение он не прервал нашей беседы и вел себя так, словно такая манера ведения разговора была для него самым обычным делом. Когда мы сели в машину моя помощница призналась мне: «Знаешь, если бы он захотел, то мог бы раздеть меня полностью»…

Однажды Брандо даже дал мне совет: «С женщинами обращаться надо только так. Никогда не проводи с ними больше получаса в день. Пусть все остальное время они делают, все, что им захочется, но эти полчаса ты должен на все сто процентов отдаваться только им. Если ты будешь так действовать, все будет просто великолепно». Хотя, он даже сам не следовал своим советам. Как-то раз, пристально посмотрев на свой дом, Брандо сказал мне: «Смотри, как глупо! У меня в доме живут все эти женщины. Они работают на меня, но, в конце концов, это не приводит ни к чему хорошему. В результате я со всеми сплю, а в один прекрасный день узнаю, что они перестают ходить на работу, чтобы проводить целые дни в парикмахерской, пытаясь стать красивее и понравиться мне»…

Однажды Брандо пригласил меня на ужин, и мы договорились встретиться в половине восьмого. В течение целого дня моей помощнице пришлось отвечать на бесконечные звонки служанок Брандо, которых интересовало практически все: мои кулинарные пристрастия, что мне нравится пить, и какую музыку я слушаю, какой порядок подачи блюд меня больше устраивал, из каких бокалов — высоких или низких — я предпочитал пить. После целого дня бесконечной беготни и хлопот я немного опоздал к ужину и появился в доме Брандо в семь часов тридцать четыре минуты. Ужин не состоялся.

На следующий день Брандо, немного поостыв, сказал мне: «Такие вещи очень важны. Мы приложили максимум усилий, чтобы все, вплоть до последней мелочи, было идеальным. Так что, если я приглашаю тебя на ужин к определенному часу, ты должен приходить вовремя». Этот урок я усвоил хорошо».

Время от времени он все же появлялся в Голливуде в ролях второго плана, не забывая сотворить очередной скандал. Голливуд ненавидел его… и боготворил. «Единственная причина, по которой я окончательно не покинул Голливуд, — мое бессилие перед властью денег», — честно признавался мэтр. В режиссерском дебюте своего друга Джонни Деппа, фильме «Храбрец», он, однако, принципиально снялся бесплатно. Снова несколько минут в кадре — и снова эти минуты становятся драгоценными. Перед смертью бывший обладатель многомиллионного состояния был обыкновенным банкротом, ходили истории о том, как он прятал золотую статуэтку «Оскара» от кредиторов… Надиктовав несколько магнитофонных лент сценария своих похорон, в последний момент он махнул на все рукой и приказал, чтобы хоронили его максимально скромно. Прах великого потомка гордых ирландцев развеяли над его любимым островом.

Это именно тот случай, когда нельзя не сказать: «покойся с миром».